Обратимся теперь к рассмотрению фундаментальных факторов, которые пока что позволяют в определенной мере нейтрализовать деструктивные процессы в экономике России, сохранять относительное равновесие как внутреннего товарного и денежного обращения, так и внешнеэкономических связей, валютного оборота. Другая задача — это уяснение возможных альтернатив макроэкономической политики во взаимосвязи ее внутреннего и внешнего аспектов.
При катастрофическом падении уровня производства властям удается обеспечивать весьма высокую степень насыщенности потребительского рынка (по данным Госкомстата — 91%), удерживать его от развала, следовательно, не допускать срыва инфляционного процесса в гиперинфляцию. Более чем наполовину это делается за счет импорта продукции.
Инфляционное
воздействие понижения рыночного валютного курса также не достигает такой силы, когда инфляция вышла бы за допустимые пределы. При этом продолжает существовать фактическая внутренняя конвертируемость рубля по текущим операциям. Каким образом все это оказывается возможным? Практически конструкция, позволяющая поддерживать более или менее благополучную ситуацию в монетарной сфере и на потребительском рынке, имеет две главных опоры.
Во-первых, равновесие внешнеторгового оборота и счета текущих операций (даже значительное превышение поступлений над платежами) сохраняется в подавляющей степени благодаря экспорту энергоносителей и минерального сырья. Доля этих товаров в общем объеме экспорта в страны дальнего зарубежья возросла с 51% в 1990 г. до 67% в 1992 г., в том числе нефти и газа, соответственно, —с 43 до 50%. В 1994 г. российский экспорт в целом на 4/5 состоял из сырья и материалов, а доля энергоносителей в нем составляла (по итогам одиннадцати месяцев) .44,7%. Оборотной стороной расширения экспорта энергоносителей и сырья из России является сокращение. вывоза машин, оборудования и транспортных средств. В результате этого доля последних в объеме экспорта в дальнее зарубежье уменьшилась с 18% в 1990 г. до 9% в 1992 г. и 5,2% за январь — ноябрь 1994 г. В 1994 г. вывоз этой продукции составлял только 84% от уровня 1993 г.
Структура внешнеторговых связей России по сути дела сводится к тому, что импорт продовольствия, потребительских товаров и полуфабрикатов обеспечивается за счет экспорта энергоносителей и сырья, то есть расходования национальных невозобновляемых ресурсов. К тому же объем валютных поступлений от экспорта этих товаров находится в зависимости от неустойчивой конъюнктуры мировых рынков. Так, вследствие понижения мировых цен на нефть, нефтепродукты и газ в конце 1993-го и начале 1994 г. рост вывоза энергоносителей в 1994 -г. по физическому объему (на 11,7% за январь — ноябрь по сравнению с соответствующим периодом 1993 г.) в 2, 5 раза опережал увеличение в стоимостном эквиваленте (на 4,6% за то же время). По оценке МВЭС, только за период с января по сентябрь 1994 г. Россия из-за ухудшения условий торговли недополучила около 2.5 млрд. дол.
Масштабы
«проедания» нефтедолларов, за которое в свое время упрекали руководство СССР, в настоящее время еще более возросли.
Очевидно, что охарактеризованная выше ситуация в области внешней торговли не может продолжаться бесконечно долго. В этой связи вице-премьер и министр внешних экономических связей России О. Давыдов в интервью газете «Сегодня» в июне 1994 г. заметил: «На сырьевом экспорте мы можем продержаться еще три—четыре года» . Если даже названный им срок является определенным полемическим преувеличением, то в любом случае нельзя не согласиться с тем, что нынешнее положение нетерпимо, и кардинальное изменение структуры экспорта представляет собой актуальную, если не сказать жгучую, проблему.
Во-вторых, основным источником уравновешивания дефицита общего платежного баланса, который согласно расчету автора составлял в 1992 г. 33,8 млрд. дол. в 1993 г. 29,8 млрд. дол. и в первом полугодии 1994 г. по официальным данным 13,4 млрд. дол., служит внешнее финансирование. .Оно включает средства, предоставляемые международными валютно-финансовыми организациями, в первую очередь Международным валютным фондом и Мировым бан-.ком, двусторонние межгосударственные кредиты, займы частных коммерческих банков, наконец, отсрочки платежей по обслуживанию внешнего долга, требующие ежегодных изнурительных переговоров с кредиторами в рамках Парижского и Лондонского клубов.
За 1992 — 1994 гг. Россия реально получила от международных финансовых организаций порядка 5 млрд. дол. Особенно большие надежды на поддержку со стороны этих организаций российские власти возлагают в 1995 г. В прошлом году высказывалось мнение о том, что в принципе Россия могла бы получить от МВФ до 14—16 млрд. дол. Эта сумма должна была складываться следующим образом: 6 млрд. дол. — резервный кредит («стэнд-бай»); 6 млрд. дол. — фонд стабилизации рубля; 2 млрд. руб. — дополнительный транш в размере 30—35%квоты в рамках «фонда поддержки системных преобразований»; около 2 млрд. дол. —наделение России «специальными правами заимствования» (СДР).
Вследствие повышения норм выдачи средств странам-членам МВФ имеет теперь возможность для предоставления России названной выше суммы
по линии резервного кредита. Это объясняется тем, что Временный комитет Совета управляющих МВФ на своем заседании, состоявшемся 2 октября 1994 г., то есть накануне очередной годичной сессии МВФ и Мирового банка, которая проходила 4 — 6 октября 1994 г. в Мадриде, рекомендовал временно увеличить годовой лимит оказания финансовой помощи странам-членам с 68% квоты до величины, которая составляла бы не менее 85% квоты страны-члена. 24 октября 1994 г. Исполнительный совет установил на срок в три года этот лимит на уровне 100% квоты (квота России в МВФ составляет как раз 6 млрд. дол. ).
Предоставление России фонда стабилизации рубля, который предполагается образовать за счет средств, выделенных для МВФ «группой десяти» (основные промышленно развитые государства) по так называемому «Генеральному соглашению о займах», обусловливается установлением устойчивого соотношения рубля с долларом, «привязкой» российской валюты к денежной единице США. Однако поддержание в течение длительного времени фиксированного валютного курса представляет собой в нынешних условиях весьма непростую задачу. Что же касается увеличения «фонда поддержки системных преобразований», и нового выпуска СДР, то согласия по этим вопросам на сессии в Мадриде достичь не удалось, и перспективы благоприятного их разрешения остаются пока неопределенными.
Власти добиваются в настоящее время кредитов МВФ по соображениям, относящимся не столько к состоянию платежного баланса, сколько к финансированию федерального бюджета. При составлении этого бюджета на 1995 г., связанного с попыткой перехода к проведению подчеркнуто жесткой финансовой антиинфляционной политики, был принят новый подход, согласно которому полностью исключается дальнейшее финансирование дефицита за счет льготных кредитов Центрального банка. Вместо этого, предусматривается покрытие дефицита, запланированного в размере 73 трлн. руб., или 7,7% объема ВВП,с помощью двух источников — во-первых, выпуска и размещения на финансовом рынке государственных ценных бумаг (ГКО) на 30,6 трлн. руб. (приблизительно 7,5 млрд. дол. по нынешнему курсу) и, во-вторых, кредитов международных организаций, главным образом МВФ, ла сумму 41,0 трлн. руб. (до 12,3 млрд. дол.). Получение стандартного резервного кредита МВФ является также непременным условием достижения соглашения с государствами -
кредиторами о кардинальном, долгосрочном реструктурировании внешнего долга бывшего СССР, ответственность за обслуживание которого приняла на себя Россия.
С учетом двухгодичного опыта отношений с Россией руководство МВФ весьма настороженно и придирчиво относится к макроэкономической политике российских властей. Дополнительным фактором, усилившим сомнения МВФ в их способности достичь согласованных макроэкономических показателей и вообще осложнившим отношения с Западом, послужила война в Чечне. В силу всех этих причин переговоры с МВФ о предоставлекии России резервного кредита на сумму 6,1 млрд. дол. приняли затяжной и напряженный характер, первоначально намечавшийся срок заключения соответствующего соглашения (декабрь 1994 г.) не был выдержан, хотя в конечном итоге этот кредит скорее всего все-таки будет получен.
Оставаясь в рамках радикально-либеральной парадигмы, по-видимому, не уйти от необходимости обращения к источникам внешнего финансирования как государственного бюджета, так и платежного баланса. По мнению министра экономики России Е. Ясина, «залезть в долги» России в настоящее время необходимо для того, чтобы «сбить инфляцию, добиться стабилизации экономики» и облегчить процесс адаптации населения к изменившимся условиям жизни . Однако нельзя не отдавать себе отчета и в том, что использование подобного метода покрытия внутренних и внешних расходов чревато грозной опасностью все большего затягивания долговой петли.
По данным Минфина, совокупный внешний долг России, включающий задолженность бывшего СССР и кредиты, полученные с начала 1992 г. самой Россией, составлял по состоянию на начало 1994 г. 112,8 млрд. дол. По словам Е. Ясина, в 1995 г. уровень этого долга может возрасти до 130 млрд. долЛ а по мнению известного экономиста А. Илларионова, — даже до 140 млрд. дол. Это — более половины прогнозируемого на 1 995 г. объема ВВП (930 — 1000 трлн. руб. Понятно, что обслуживание подобного долга скоро станет для страны попросту непосильным бременем. Нужно учесть и то, что получение кредитов МВФ и Мирового банка обусловливается выполнением жестких условий, вынуждает власти навязывать населению такой объем жертв, который может оказаться для него неприемлемым и приведет к опасному обострению
социально-политической напряженности.
Наконец, финансирование со стороны Запада в конечном счете ограничивает возможности осуществления страной независимой внешней .политики, отстаивания ею своих жизненно важных геополитических интересов.